Среди процитированных стихотворений зацепился за Гумилёва:
Слонёнок
Моя любовь к тебе сейчас — слоненок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.
Не предлагай ему французских булок,
Не предлагай ему кочней капустных -
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету.
Не плачь, о нежная, что в тесной клетке
Он сделается посмеяньем черни,
Чтоб в нос ему пускали дым сигары
Приказчики под хохот мидинеток.
Не думай, милая, что день настанет,
Когда, взбесившись, разорвет он цепи
И побежит по улицам, и будет,
Как автобус, давить людей вопящих.
Нет, пусть тебе приснится он под утро
В парче и меди, в страусовых перьях,
Как тот, Великолепный, что когда-то
Нес к трепетному Риму Ганнибала.
А ещё, по описанию очень хочется почитать Олешу («ключик» в романе). С романом «Зависть» он у меня и так был в моём (бесконечном) списке «на прочтение». А тут захотелось почитать его стихи — правда, непонятно, насколько это реально, насколько они вообще издавались (их не упоминает даже «библиография» в Википедии), но Катаев и цитирует, и хвалит.
Мой любимый момент, когда в разгар очередного московского шахматного безумия ключик приходит к автору с гениальной идеей:
― Я думаю, что шахматы ― игра несовершенная. В ней не хватает ещё одной фигуры.
― Какой?
― Дракона.
― Где же он должен стоять? На какой клетке?
― Он должен находиться вне шахматной доски. Понимаешь: вне!
― И как он должен ходить?
― Он должен ходить без правил. Он может съесть любую фигуру. Игрок в любой момент может ввести его в дело и сразу же закончить партию матом.
― Позволь... ― пролепетал я.
― Ты хочешь сказать, что это чушь. Согласен. Чушь. Но чушь гениальная. Кто успеет первый ввести в бой дракона и съесть короля противника, тот и выиграл. И не надо тратить столько времени и энергии на утомительную партию. Дракон — это революция в шахматах!
― Бред!
― Как угодно.
Теперь у нас в семье есть новый мем: «Бред? Зато гениальный!»
В какой-то момент автор вспоминает Италию и «шипучий лимонад в бутылочках, закупоренных вместо пробок маленькими матово-стеклянными шариками, которые нужно было протолкнуть внутрь...» — кто понимает, о чём речь? Что за странная система закупоривания бутылок? И, главное, как она могла работать — как шарик изначально попадал внутрь бутылки, и как пользователь мог протолкнуть его против давления газа?
Очень хорошо описано волшебство радио. Мы к нему привыкли, мы даже делаем вид, что понимаем, как оно работает. А ведь на самом деле — это чудо. Ты сидишь со своим приёмником к своей деревне, ты щупаешь детектором, натыкаешься на чью-то волну — и откуда-то (откуда? да ниоткуда! отовсюду!) у тебя из аппарата летит музыка.
В романе несколько раз появляется скульптор, мечтающий найти идеальный материал, а в конце автор-герой попадает в парижский парк Монсо и гуляет среди этих статуй. Описания очень подробные, «достоверные», настолько подробные и красивые, что читаешь и «видишь» их.
А я в этот момент вспомнил, как в 2001 году мы с
greenadine были в Кёльне, и к нам подошла какая-то русскоязычная тётушка. Узнав, что мы из Парижа, она пришла в полный восторг и попросила нас сходить в парк Монсо, сфотографировать находящиеся там статуи «опальных русских поэтов» и прислать ей. Мы записали её адрес, вернулись домой и пошли в парк (чем не повод для прогулки) — но там оказались вполне «обычные» скульптуры. Я помню, что мы из принципа всех их перефотографировали, но не помню, послали ли мы тётушке весточку, что нет там её статуй.А теперь вот я узнал, откуда у неё эта мысль появилась, ещё одна деталька сложилась в пазл.
