(я не смог найти оригинального названия, а поиск по слову «бельё» с любой женской фамилией находит чёрт знает что...)
На музейной табличке подробно разбирают все буковки: «Н.Г» на утюге — это инициалы художницы, «Б.С.» — это «белая стирка». Вещи разделены на мужские (слева внизу) и женские (справа вверху):
Sonia Delaunay и Blaise Cendrars, «La Prose de Transsibérien et de la Petite Jehanne de France». Изначально собирались сделать полотно высотой с Эйфелеву башню (почему не в длину Транссиба?):
Gino Severini, «Прибытие пригородного поезда в Париж», 1915. Красивая смесь футуризма с импрессионизмом:
Umberto Boccioni, «Unique Forms of Continuity in Space», 1913 (выставлена копия 1972 года). Мы на какое-то время зависли над статуей, проходивший мимо парень спросил: напоминает что-то? Посмотрите на итальянскую монету в 20 центов — это она!
Тоже красивый футуризм — начало века, машины, самолёты, скорость, вот это вот всё:
Знакомый по парижской «Коллекции» Борис Орлов, «Букет в имперском стиле», 1988:
Он же 1979 года, «Военный»:
А в магазине музея продавали вот это колье (195£). Я сразу же представил себе реакцию на него в России на улице:
Colin Self, «Leopardskin Nuclear Bomber No. 2», 1963:
Beatriz González, «Interior Decoration», 1981. Штора с фотографиями тогдашнего президента Колумбии на приёмах и вечеринках — у него был вполне понятный нам имидж вора и убийцы, но пресса при этом показывала его только в светском контексте. Сделали 140-метровую штору, продавали по метру — сразу и коррупция (продажные политики) и идиома «политики за шторой» (behind the curtain):
André Fourgeron, «Civilisation atlantique», 1953. Откровенная коммунистическая пропаганда в современном искусстве. Тут и американизация Европы, и электрический стул Розенбергов, и колониализм европейцев:
Ещё один знакомый по «Коллекции», Виктор Пивоваров:
Nam Juin Paik, «Три яйца» — явная цитата «Трёх стульев», только на технологически более «современном» уровне (художник, пишут, много работал именно с видео):
Peter Doig, «Ski Jacket». Слегка асимметричная картина (пишут, что изображена лыжная школа в Японии — похоже, с плотностью населения там тоже всё хорошо), за счёт чего получается немного неуютно. Примерно как было у Hélio Oiticica в этом же музее:
Damián Ortega, «Skin». Это планы каких-то примечательных с точки зрения мировой архитектуры многоквартирных домов (дом Корбузье в Берлине, аналогичная постройка в Мехико, очередная «китайская стена» где-то в Варшаве) выполненные из кожи. Потом эти «планы» просто повесили на гвоздь (на фотографии справа эти же планы в более привычном виде):
Bruce Nauman, «Hand Circle». Каждая рука по отдельности — понятный и достаточно нейтральный жест («ок», указывает пальцем или пытается потрогать). Каждая пара рук — сразу же возникает сексуальная коннотация. При этом всё вместе — легко узнаваемый символ коммуникации:
Tamas St. Auby (Szentjoby), «Чешское радио», 1968. Пишут, что после вторжения советских войск в Прагу там запретили портативные радиоприёмники. И в качестве протеста люди ходили по улице с кирпичами, положенными на плечо как приёмник.
Пишут, что в это же время родился слоган «Будь запрещённым» — от официального деления искусства на «поддерживаемое», «допустимое» и «запрещённое».
Я на этом месте снова вспомнил выступление Лейдермана. Об ожиданиях какой-то определённой реакции от художника, живущего при тоталитаризме.
А это уже на улице, рядом с Tate Modern. Эрик Булатов, «Вперёд» — упавшие буквы, разлагающиеся слоганы, прогресс явно остановился. Более того, поставленные по кругу буквы говорят, что пусть даже и было бы какое-то движение — это движение не приведёт никуда. Удивительно, конечно, как много можно сказать малыми средствами:
Всё, музей закончился. Очень хороший музей, однозначно нужно идти.
