Турникет был наполовину повёрнут, так, что дед сначала бедром повернул его (турникет засчитал: «пассажир прошёл»), а только потом попытался пройти (турникет подумал: «халявщик лезет — не пущать!»)
Дед беззвучно матюкнулся и медленно вернулся на вход в турникет.
В этот момент на платформу подошёл поезд, турникет единственный, за дедом собралось человек 5. Он их пропустил, достал следующий билет… И ситуация повторилась. За дедом народ начинает ворчать.
Дед матюкнулся уже в голос — да что ж это творится-то! — и медленно начал подниматься по ступенькам. Видимо, у него было всего два билета.
Я — стоя на платформе, на тот поезд я не успел из-за деда — поднялся по параллельным ступенькам, чтобы открыть ему дверь, через которую обычно выходят пассажиры. Тоном, которым обычно и разговаривают с еле переставляющими ноги стариками, пошутил — дороговато вышла поездочка. Вы поняли, спрашиваю, что произошло-то?
Да естественно, вполне внятно говорит мужик, турникет наполовину повёрнут был!
Часто кажется кошмарным ситуация, когда в старости отключаются мозги.
Человек ходит, разговаривает — а он уже не тот, каким ты его помнишь.
А тут я представил ужас этого мужика. Когда ты прекрасно видишь, что надо сделать, а твоё тело не слушается!
Зато утром по переходу шли под руку двое слепых. Шли и валяли дурака — палочками ритм отбивали, друг друга подкалывали «глаза разуй», шумно извинялись перед другими пассажирами — «ils sont fous, ses aveugles !»
На метро Duroc постоянно встречаются слепые — там недалеко куча каких-то специальных центров.
А в вагоне рядом со мной стояли две девчонки лет по
Через фразу перескакивали с английского на французский. И я ни там, ни там не мог заметить акцента.
А это уже на Emile Zola — там недалеко двуязычные школы, на улице постоянно встречаются англоговорящие мамаши, ведущие в школу англоговорящих детей.
